К недавней теме о роли аристократического элемента в сообществах мусульман и в качестве разминки перед написанием статьи об истории, содержании и проблемах бошняцкого национализма.

В украинской правой историографии, как известно, присутствует миф о наличии и конфликте внутри его этнического пространства двух полюсов — казаков и свинопасов. Казаки понимаются как воинский, кшатрийский, рыцарский элемент, проявляющий себя и в борьбе гетманов за субъектность Руси-Украины, и в эпопее сечевых стрельцов, и в создании Украинского гетманата и УНР (при разном отношении к их действующим силам), и в сопротивлении ОУН — УПА, и в конечном счете в Революции Достоинства и войне на Востоке за независимую соборную Украину. Свинопасы же считаются архетипом «хохлов» или «малороссов» — конформистского этноматериала, плывущего по течению и с легкостью встраивающегося в инонациональные проекты.

Бошняцкая националистическая историография имеет одним из своих столпов схожее видение — наличие и конфликт полюсов «беговых и кметовых», то есть, беков и крестьян.

В социальном отношении он восходит к тому факту, что подавляющим большинством землевладельцев в Боснии были беги и аги — та самая феодальная знать, которая стала одним из двух этнообразующих элементов мусульманского и в итоге бошняцкого народа, выброшенного в самостоятельное плавание с уходом османов в конце XIX века. Вторым таким элементом стали «эфендии» — «мусульманское духовенство», муфтии, имамы и кадии, то есть, держатели той инфраструктуры и политической организации шариатской автономии, вокруг которой мусульманский народ группировался вплоть до создания второй Югославии, в которой они попали под запрет (шариатские суды).

То есть, «помещики» и «попы» — это и была та, абсолютно феодальная точка сборки мусульманского народа, что и позволяло югославским коммунистам третировать сами его основы. Впрочем, если коммунисты это делали на идеологическом уровне, то у сербских соседей именно в Боснии эта ненависть имела глубокий социально-национальный характер. Да, именно социально-национальный, ибо прежде всего это была ненависть крестьян к привиллегированным сословиям, кровососам, а также к «предателям», «туркам» («турци»).

Однако к «туркам» бошняки имели примерно такое же отношение, как сербы к «грекам», а хорваты к «латинянам» — это были названия исключительно на основе религиозной принадлежности, а никак не реальной этничности. А вот, что касается последней, она свидетельствует отнюдь не в пользу боснийско-сербского мифа об автохтонности сербов, из которых выделилась предательская прослойка «потурченцев», обласканная оккупантами.

И в данном случае я неслучайно говорю именно о «боснийских сербах», а не просто сербах, потому что это общность с весьма специфическим этно- и социо- генезом. Бошняки, то есть, местные автохтонные мусульмане называют их «влахами», отделяя их таким образом от настоящих сербов. Данный этноним или этноэкзоним, очевидно, связан с Валахией, то есть, уходит корнями в нынешние Румынию и Молдавию.

Если мы посмотрим на интересную карту генофонда Боснии из соответствующего фундаментального труда российского генетика Балановского, то обнаружим, что зеленое пятно наибольшего совпадения по аутосомам приходится не на балканских соседей, а именно на Румынию — Молдавию, то есть, историческую Влахию. Карта распределения гаплогрупп среди боснийских сербов дает некие предположения относительно структуры этого родства — мы видим желтую полоску преобладания R1a, идущую вдоль границы с Сербией, и голубую I2a, вдавленную внутрь Боснии. Это многое объясняет — «голубые» районы это очевидно потомки православных боснийцев, территориально смешанные с мусульманами боснийцами — у тех и других преобладает I2a, абсолютно доминирующий среди мужчин-бошняков. А вот вдоль этой желтой полоски и создавалась т.н. Республика Сербская — путем прирезания к ней и границе Сербии новых территорий, из которых изнонялись мусульмане (бошняки).

Но откуда же в Боснии взялись сами влахи? Самое забавное, что по мнению бошняков, появились и закрепились они там благодаря… туркам — тем самым, которых так любят пинать и клеймить их нынешние потомки. Влашские племена, сохранившие православие, были верными вассалами османов долгое время, служили им и, видимо, с их приходом в Боснию и связано распространение в ней православия — доосманских православных памятников в ней практически нет (по словам моих бошняцких собеседников). Да, не было в Боснии до османов и Ислама, но и Православия тоже, из которого якобы «потурчились» босняки — была Боснийская церковь, не признанная ни Восточной, ни Западной, арианско-богумильская, большинство последователей которой со временем влились в Ислам, как это было в ряде других мест, где он застал арианскую версию Христианства.

Однако мифы это часто всего лишь способ обосновать реально существующие противоречия, вражду и конфликты. А они между «влахами» и «турками» к XX веку были почти антагонистическими. Коммунистический югославизм пытался нивеллировать собственно национальную составляющую, руководствуясь классовым подходом прежде всего. Но учитывая описанную социальную структуру и социогенез мусульманского сообщества, третирование феодально-реакционных элементов, вокруг которых оно и сложилось, било по самим его основам. Тем более, что коммунисты в итоге сами зафиксировали эту общность как мусульманский народ, а не боснийский — чтобы не ревновали боснийские сербы и хорваты. Но если у мусульманского народа отнять Ислам, отнимать исламскую элиту и историю (а османский период выставлялся как оккупация), то что еще может остаться от его идентичности?

Стоит ли удивляться тому, что когда с крушением Югославии началось возрождение мусульманского народа и его превращение в политическую нацию бошняков через страшную войну (в ней на кону стояло само его выживание), возглавил этот процесс Алия ИзетБЕГович?

И сегодня, когда снова обсуждается будущее не только Боснии, но и боснийцев/бошняков, лидером партии бошняцкого проекта является его сын, Бакир ИзетБЕГович. Противостояние беговых и кметовых, таким образом, сохраняет свою актуальность — сторонники Бакира то и дело, указывают на то, что его противники-югославофилы вроде Фахрутдина Радонича из исламизированных сербов, то есть «влахов», в то время как Бакир олицетворяет собой автохтонно-аристократическое бегское начало, вокруг которого центрируется бошняцкий проект.

И вот о нем уже надо будет поговорить отдельно.