В связи с делом «Нового величия» подумалось, что мне все-таки сильно повезло, что мои политизированные позднешкольные — раннестуденческие годы пришлись на благословенные (для нас) ельцинские, а не поздние путинские времена.

Ни тебе ЦПЭ тогда, ни Роскомнадзора (правда и интернета не было, но зато читали и раздавали газеты и брошюры), ни законов Яровой.

Когда на втором курсе мы опубликовали в «Национальной газете» проект конституции Русского государства от имени сотрудников Института государства и права РАН, в наш университет позвонили из ФСК с требованием «принять меры» (ну как-никак мы отрицали легитимность существующего государства и призывали создать новое, представьте такое сейчас). Меня вызвал на беседу декан, угрожавший, что я испорчу себе жизнь, на что я весело отшучивался, а когда меня вызвал к себе ректор, за меня горой вступились ведущие преподаватели — Вильям Викторович Смирнов (позже он занял какую-то должность по защите прав человека при президенте) и академик Нерсесянц, одним из лучших студентов которого я был (позволяя себе публичную критику его идей). В итоге ректор не стал со мной даже встречаться.

А сейчас бы за те художества нам бы через несколько месяцев впаяли пятерочку — десяточку.

Сейчас-то, когда тебе уже за 40 и ты вне их власти, ну убьют они тебя максимум, пожить в любом случае успел, а главное, сформировался как личность и знаешь, для чего живешь и для чего готов умереть. А когда ломают 16 — 18 летних детей — а в среднероссийских условиях это еще дети по социально-психическому развитию, это реально страшно.

Хотя, конечно, есть надежда, что те, кого они не смогут сломать, вот они, действительно, выйдут молодыми, закаленными волчатами. И тогда повторится история полуторавековой — вековой давности, чего они так боятся.

Ельцин-то был поумней, и давал нам по сути играть в безобидные игры. Хотя мы благодаря этому, конечно, успели приобрести опыт для той эпохи, когда игры уже кончились.