Уж сколько раз обсуждалась тема с самоназванием и идентичностью формирующейся общности русских мусульман (не путать с теми из них, кто не желает входить в такую общность), а воз не то, чтобы и ныне там — воз-то идет дальше, но периодически его нагоняют те, кто этих обсуждений не застал и начинают все сначала.

Мы в принципе уже давно не пишем ничего нового по этой теме, благо, все, что нужно, уже написано, и особенно не делаем это для тех, кто отвергнет саму идею русско-мусульманской общности, какие бы аргументы им ни приводили.

Есть, однако, та критика, на которую стоит ответить, потому что она не только исходит как бы из благожелательных соображений, но и содержательно адекватна. В частности, речь идет о том аргументе, что термин «русские» нагружен смыслами, несовместимыми с задачами формирования новой общности, которую уместнее называть русскоязычно-славянской — по ее языку и по основному составу вливающихся в нее мусульман-неофитов.

Начнем с истории.

Когда два дня, 11-12 июня 2004 года в казахской мечети на окраине Омска заседали делегаты русских мусульман из двух стран и четырех регионов, они вели очень напряженные, многочасовые обсуждения с перерывом на молитвы, еду и сон. Обсуждалось множество вопросов, два из которых были принципиальными: следует ли нам создавать единую организацию и как назвать ее и ту общность, которую она собирается организовывать? Результатом, как известно, стало создание Национальной Организации Русских Мусульман со своим утвержденным на этом маджлисе уставом и избранными на нем амиром, наибом и мухтасибом (на тот момент — автором этих строк).

Когда было решено с первым вопросом, началось обсуждение второго. И тут я, кстати, хочу вспомнить такого важного для истории русского мусульманского движения человека как Махди Сенчинов. Вообще, их было два — Абу Талиб (Анатолий) Степченко из Омска, принимавший нас всех, который еще в начале 90-х создал исторически первую организацию русских мусульман — «Дагва аль-Исламийя», избранный на учредительном маджлисе первым амиром НОРМ. Второй — его знакомый из соседнего Казахстана Махди Сенчинов, который на рубеже веков создал там первый, зарегистрированный при ДУМ РК Культурный центр русских мусульман «Ихлас». По сути, именно эти люди были первопроходцами русского мусульманского движения, которые по ряду причин потом отошли от публичной активности, передав эстафету его новому поколению — представителям йошкар-олинского (царевококшайского) и московского джамаатов, фактически ставшим локомотивом НОРМ.

(Абу Талиб — крайний справа, Махди — крайний слева)

Возвращаясь к Махди Сенчинову — именно этот человек еще тогда выдвинул те две идеи, которые в итоге стали определяющими для русско-мусульманского движения, хотя тогда мы решили, что называть вещи своими именами практически нецелесообразно. Первая идея — о том, что русские и славянские неофиты фактически должны осознавать себя отдельной общностью — в Казахстане они называли себя тогда «ихласцами» (в итоге это движение там стало жертвой мадхалистского дауата и неспособности его амира ему противостоять). Вторая непосредственно касалась указанной темы обсуждения на нашем маджлисе — о названии нашей организации и общности. Махди опасался, что название «русские» оттолкнет от нас, в частности, украинцев, которых было особенно много среди ихласцев в Казахстане, и предлагал нам назваться «славянскими мусульманами».

Итак, как мы видим, «украинская» тема в русском мусульманском движении появилась задолго до 2013 года, когда мы сперва поддержали Майдан, а потом стали всемерно поддерживать Украину и в том числе наших братьев — украинских мусульман в борьбе за свободу, против агрессии «русского мира».

Задолго до этого наши враги «тролили» нас обилием украинских фамилий среди известных русских мусульман (в частности, первые амир и наиб НОРМ — Степченко и Черниенко), утверждая, что это организация не русских мусульман, а украинских и всяких прибившихся к ним полукровок и т. п.

Так почему же мы тогда все-таки выбрали название «русские мусульмане», а не более нейтральное «славянские»? Да, потому что, как видно по указанным фактам, людям, которые действительно хотели участвовать в этом движении, это название не мешало, несмотря на их украинские фамилии или частично украинское происхождение, тем более, что по нашему уставу оно, как и белорусское, признавалось аналогом русского для членства в НОРМ. А вот те, кому не нравилось название «русские», как показывает опыт, не остановились бы и на «славянах», если бы им пошли на встречу. Начиная с разговоров о том, что вот у меня отец поляк или бабка белоруска, потом эти люди обычно двигались в сторону, и вообще у меня жена-татарка или наполовину армянка и в итоге оказывались на хорошо известной нам позиции «зачем вообще нужна национальность, в исламе же нет наций».

То есть, людям, которые действительно хотели участвовать, никогда не мешало наличие у них ни украинских фамилий, ни болгарских, немецких, аварских, армянских, еврейских и прочих корней наряду с русскими, и они правильно понимали и гибкость границ русскости в отношении тех, кто действительно хочет ей обладать, и нестандартность или условность самой этой категории применительно к русским мусульманам. А вот те, кто начинали «зависать» на названии, как показывает опыт, использовали это в качестве отговорок для неучастия в таком движении и в итоге подводили к тому, что эта общность не должна быть этноконфессиональной, а должна быть просто сообществом «новообращенных мусульман» или анациональных «русскоязычных мусульман».

Но все же, почему именно русские? Позволю себе еще один экскурс в нашу историю — когда в 2007 году на меня вышел Али Крымский, ныне являющийся одним из интеллектуальных флагманов русско-мусульманского пространства, с предложением создать в Украине отделение НОРМ, я убедил его, что это стратегически недальновидно, и что в Украине мусульмане-славяне должны позиционировать себя не как русские, даже если они русскоязычные, а как украинские мусульмане. Русским же по национальности и языку среди них, в конце концов, никто не мешает сохранять свои этнокультурные особенности, но в независимом 50-миллионном славянском государстве позиционироваться надо от его титульной нации, а не титульной нации соседнего государства — к слову, вот разница между отношением НОРМ и отношением РПЦ к украинской «автокефалии».

Позже, в 2014 году мы инициировали создание в Украине проекта УНИА (Украинской Национальной Исламской Ассамблеи), которую возглавили Али Крымский и ветеран АТО и украинского национал-революционного движения Александр-Саид Огородников, но который, надо это признать, в отличие от НОРМ самостоятельного развития так и не получил. Тем не менее, УНИА и НОРМ учредили Славяно-Исламскую Лигу (СИЛА), которая и воплотила в себе идею славянских мусульман, но не абстрактных, не существующих в вакууме, а как объединения национальных сообществ — русского, украинского и нацеленного на дальнейшее расширение. К слову сказать, это все не пропало бесследно — к нашему сообществу, пусть и неофициально присоединилась группа мусульман-словаков, а затем оно перешагнуло и славянские рамки, выйдя на уровень сетевого сообщества и проекта коренных («белых») европейских мусульман, в котором сегодня помимо мусульман русских, украинских, словацких и боснийских участвуют мусульмане — коренные итальянцы, голландцы, шведы, французы, белые канадцы и который сегодня читают люди из 67 стран и 270 населенных пунктов мира.

То, что такая среда есть и такие идеи в ней востребованы, лишний раз проясняет нашу естественную нишу и идентичность не только в национальном, но и в глобальном масштабе — мусульман — автохтонных европейцев. Потому что, не только русские и украинцы или словаки и боснийцы, но и представители всех коренных европейских народов друг другу генетически ближе всего. Но, с другой стороны, речь идет именно о быстроте перехода — так, если белоруска выйдет замуж за словака, ее дети ассимилируются среди словаков сразу же, как и дети русской, вышедшей замуж за немца или наоборот, в то время, как на ассимиляцию потомков словака или немца от негритянки или индонезийки потребуется несколько поколений. Но на этом же примере мы видим, что мусульмане — коренные европейцы не существуют в безвоздушном пространстве — они являются либо словаками, либо босняками, либо немцами, либо украинцами, либо русскими и т.д.

Что касается России, ее специфика заключается в том, что генетические европейцы, а именно восточноевропейцы являются абсолютным большинством среди ее населения, но явным меньшинством среди проживающих в ней мусульман. При этом, надо отметить, что восточноевропейский генетический компонент весьма велик у татар, в особенности у мишар или польско-литовско-белорусских татар, у которых он доминирует не просто относительно (в районе 50%), а абсолютно (в районе 70%). Однако для татар — и их этногенеза, и их культуры и истории — критически важны Центральная и Северная Азия, генетические компоненты которых не просто присутствуют у них, но и подчеркиваются ими при самоидентификации и самопозиционировании. На этом фоне, как ни крути, основным народом генетически-европейского происхождения в России являются русские. Ведущая европейская культура в России тоже русская, и именно эта культура, и этот язык, а не любые другие объединяют тех «русскоязычных славянских мусульман», о которых говорят наши оппоненты.

Тем не менее, и «русскоязычные», и «славянские» это многосоставное понятие. Русскоязычными сегодня могут быть и татары, и ингуши, и казахи, но у всех них будут свои идентичности, к которым вы не имеете никакого отношения. Так же и славянские это какие-то конкретные славянские — абстрактные славяне, если вообще когда-то существовали, то остались в далеком прошлом, а сейчас это либо босняки, либо украинцы, либо словаки и т. п. со своими идентичностями.

Мы же — русские мусульмане. Часть из нас (большая) являются ими по происхождению, в той или иной степени. Остальные охватываются русской культурой и языком, имея происхождение генетически схожих с русскими народов (украинцев, поляков, немцев, финоугров, балтов и т. д.). Если они будут держаться вместе, их кровь перемешается с русской кровью, благо, генетическая разница между ними небольшая, а общность языка и менталитета спаяет их. Примешается к ней — можно в этом не сомневаться — и кровь южных мусульманских народов в каком-то количестве. Но именно в количестве примеси, исключения из правила, потому что в противном случае из-за малочисленности русских мусульман по сравнению с мусульманскими народами это русская кровь будет вливаться в них в качестве примеси, как сейчас и происходит с большинством браков между русскими мусульманками и «этническими мусульманами».

И последнее, тоже из нашей истории. Желание изменить, точнее слегка грамматически скорректировать по форме (но существенно по содержанию) название НОРМ у нас возникло тогда, когда столкнулись проекты «Русского мира» в лице неосоветской, сменовеховской России, с одной стороны, и Киевской Руси в лице молодой, революционной Украины, с другой стороны. Так как мы сами были на стороне второй, возникла идея переименовать Национальную Организацию Русских Мусульман в Национальную Организацию Руських Мусульман. Однако мы не стали с этим спешить, и оказались правы. Революционные страсти улеглись через пару лет, а национальной организации русских мусульман как-никак уже пошло второе десятилетие и ее ниша остается прежней и востребованной — интересующиеся Исламом русские или русские, уже принявшие Ислам, ищут именно русских мусульман, а не какие-то экзотические названия.

Следует признать, что на данный момент все попытки внедрить среди русских мусульман новое самоназвание, будь то «ихласцы», «норманны» или «сакалиба», успехом не увенчались. Что касается определения нашей сущности как русскоязычных мусульман европейского происхождения, а не носителей стереотипной русской идентичности, по сути, мы такими и являемся. Но русские мусульмане — в понимании НОРМ — это и есть та чеканная формулировка, которая предполагает этот смысл.