Диалог, на который вчера довелось наткнуться в связи с мученнической смертью Мурси, да примет его Аллах шахидом, вновь побудил задуматься об одной теме.

Отторжение многими даже консервативно настроенными египтянами ихванов, насколько можно было судить из этого диалога, проистекает из страха не просто политического господства одной партии, но и всеобъюмлющего в этом случае господства в обществе одного джамаата и его монокультуры.

В этом смысле, конечно, куда более более гибкой, продвинутой и эффективной оказалась турецкая модель «политического ислама», предполагающая, во-первых, джамаатский плюрализм, во-вторых, наличие внеджамаатского или межджамаатского сектора сторонников.

То есть, в Египте, насколько я могу судить, быть за ихванов — значит признавать и поддерживать монополию их монокультуры среди мусульман, что по понятным причинам не устраивает тех, кто не согласен с рядом ее установок. В Турции же можно было быть за Мендереса, Озала, Эрбакана или Эрдогана, будучи членом самых разных исламских сообществ с отличными подходами, либо просто будучи человеком с мусульманскими идентичностью и культурно-политическими установками.

Подобный плюрализм в Турции сейчас уже воспринимается как само собой очевидный, учитывая то, что речь идет о крупной стране с 80-миллионным населением. Но ведь почти такие же параметры по размерам и численности населения и у Египта, однако, там этот внутренний плюрализм исламского проекта выстроить не удалось, что, видимо, является одной из причин его поражения и слабости.

Вывод, который напрашивается отсюда — монокультура вполне хороша и годится для небольших локальных сообществ или диаспор в чужеродном окружении. Но стремление засунуть в монокультуру даже крупную развитую страну, уже не говоря обо всей Умме, как мечтают некоторые джамааты — вредная идеалистическая утопия.